Xloya, 68 - 4 марта 2011 18:29

Анна Андреевна Ахматова умерла 5 марта 1966 года - по трагической иронии судьбы, в тот же день, тринадцатью годами ранее, умер человек, с именем которого связано почти всё самое чёрное в её жизни - Иосиф Сталин.

Ахматова Она не захотела покинуть революционную Россию, осталась на родине. Ещё не закончилась гражданская война, а новая, большевистская власть расправилась с одним из замечательнейших поэтов Серебряного века и отцом её ребенка Николаем Степановичем Гумилёвым. Его памяти посвящены ахматовские строки: "Не бывать тебе в живых, / Со снегу не встать. / Двадцать восемь штыковых, / Огнестрельных пять. // Горькую обновушку / Другу шила я. / Любит, любит кровушку / Русская земля". Затем почти на два десятилетия затянувшееся публичное молчание: вопрос о печатании-непечатании стихов Анны Андреевны решался на уровне ЦК ВКП(б)!.. Партийное негласное распоряжение выполнялось беспрекословно, да и бушевали вовсю разные РАППЫ-ПРОЛЕТКУЛЬТЫ, вооружённые "самой передовой" идеологией и теорией об истинных пролетарских писателях, сочувствующих и попутчиках. Ахматова не вписывалась ни в какую из этих вымороченных категорий; на её глазах исчезал Серебряный век, начиналось время "образованщины". Погибли Есенин и Маяковский, мотался по стране неприкаянный Мандельштам, и Анна Андреевна всё больше убеждалась, что, по её словам, "искусство отменили". Мандельштаму дали доходить "на воле", вернув из воронежской ссылки, до мая тридцать восьмого; из сверстников и спутников остались невредимыми Михаил Лозинский и Борис Пастернак.

Но вот сына, Льва Гумилёва, и мужа, Николая Пунина, Анне Андреевне спасти от расправы не удалось. Пунин погиб, а Лев Николаевич провёл в ГУЛАГе более пятнадцати лет. Именно в эти, самые страшные для неё годы, Ахматова создаёт бессмертный цикл-документ "Реквием", в котором стихи, посвящённые сыну, вырастают до эпического обобщения. В предваряющих цикл строках звучит давний мотив: "Нет, и не под чуждым небосводом, / И не под защитой чуждых крыл, - / Я была тогда с моим народом / Там, где мой народ, к несчастью, был". Тогда же задумывается и пишется "Поэма без героя" - попытка воссоздать утраченную историческую память и культуру, сделать "бег времени" непрерывным. Работа над ней продлится вплоть до последних дней Ахматовой.

В попытках спасти сына, отстраняясь от позорного постановления ЦК ВКП(б) 1946 года о журналах "Звезда" и "Ленинград", где её назвали салонной барынькой, Анна Андреевна решилась на отчаянный шаг - чужим, совсем не ахматовским, но "общесоветским" рифмованным языком она мучительно обращается к "великому вождю", создаёт книгу "Слава миру". Не помогло.

Все советские годы Анна Ахматова, по её же собственному выражению, была "беспастушной". Несмотря на то, что её окружали многие и многие замечательные и любящие люди, Анна Андреевна мало кого из этого множества могла назвать настоящими друзьями. Тем более мужественно она переносила все невзгоды, потери, разлуки и гибели, выпавшие на её долю. Она действительно не отделяла свою жизнь от жизни народа, прекрасно понимая, где и в какое время ей пришлось вместе с ним "быть".

И дружба с Иосифом Бродским в дни его молодости стала во многом последним отдохновением, данным этой великой и мужественной женщине. Русская поэзия не исчезла, Бродский, как благодарный ахматовский последователь, завершил двадцатый век, получив высшую награду - Нобелевскую премию.

Анна Ахматова умерла, так и не "удостоившись" официального признания властей. Бродский вспоминал о дне похорон:

Ленинградские власти предоставлению места на одном из городских кладбищ противились, власти курортного района - в чьём ведении Комарово находится - тоже были решительно против. Никто не хотел давать разрешение, все упирались; начались бесконечные переговоры. Сильно помогла мне З. Б. Томашевская - она знала людей, которые могли в этом деле поспособствовать - архитекторов и так далее. Тело Ахматовой было уже в соборе св. Николы, её уже отпевали, а я ещё стоял на комаровском кладбище, не зная - будут её хоронить тут или нет. Про это и вспоминать даже тяжело. Как только сказали, что разрешение получено и землекопы получили по бутылке, мы прыгнули в машину и помчались в Ленинград. Мы ещё застали отпевание. Вокруг были кордоны милиции, а в соборе Лёва метался и выдёргивал плёнку из фотоаппаратов у снимающих. Потом Ахматову повезли в Союз писателей, на гражданскую панихиду, а оттуда в Комарово. В общем, похороны - да и все последующие события - были во всех отношениях мрачной историей.

Ныне для русской поэзии, для отечественной культуры Комарово - одно из самых драгоценных мест. Ибо поэзия Анны Андреевны Ахматовой, освобождённая от страшных вывертов сталинского двадцатого века, принадлежит новому, двадцать первому, и новым, свободным поколениям русских читателей.

Евгений Сухарев

Поэзия - это сам автор и его время. А наше время прошло через резкие переломы, и это был путь великих утрат и потерь.
Только поэт великой силы, глубокой сущности и воли мг выдержать такое и противостоять всему силой своего человечного правдивого искусства.
Анна Ахматова еще в юные годы восхитившая мир своими первыми строками неподдельной, нежной и тонкой лирики, была и твердой, и непреклонной, прямой и величавой в эту грозную переломную эпоху. И на ее долю выпала тяжелейшая из судеб.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Горести и беды рано подступили к Анне Ахматовой. Гибель близких друзей, дежурство у стен тюрьмы и многолетняя тревога за сына...

В стихах Анны Ахматовой запечатлелись черты времени со всей его чудовищной жестокостью. Еще никто не сказал о нем правды с такой горькой беспощадностью:

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.

Беззащитная и прямая, в нечеловеческих условиях, перед узаконенными преступлениями, она не только оплакала эти черные дни, но взяла над ними верх.

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

Прошла Великая Отечественная, прошли беды над землей - и на Ахматову, создавшую удивительные строки гражданской лирики о блокаде, простые, трогающие сердце, обрушилась бессмысленная жестокость постановления 1946 года... А уже были созданы "Мужество", "А вы, мои друзья последнего призыва..."

Щели в саду вырыты,
Не горят огни.
Питерские сироты,
Детоньки мои!
Под землей не дышится.
Боль сверлит висок,
Сквозь бомбежку слышится
Детский голосок.

Сколько же силы и стойкости было в Ахматовой, чтобы пройти через все ровно, сдержанно, сумев сохранить высоту духа и достоинство поэта.

"я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя со временем, с новой жизнь моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных", - писала Ахматова в 1965 году.
Сама она оказалась более связанной с жизнью своего народа, чем те, кто стоял в самом центре литературной жизни. Многие из них, даже очень талантливые, увы, опорочили свое имя данью властителям. Вопреки массовому, повальному подобострастию перо Ахматовой не вывело ни единой строки фальши.

Ей посвящали свои стихи Блок, Гумилев, Мандельштам, Цветаева, Хлебников, Пастернак, Бродский, ее рисовали Модильяни, Альтман, Анненков, Петров-Водкин, Тырса, Сарьян.. О ней написали воспоминания Лидия Чуковская, Маргарита Алигер, Лидия Гинзбург, Виталий Виленкин, Сергей Шервинский, Анатолий Найман...

"Поразительно не то, что она умерла после всех этих испытаний, а то, что она упрямо жила среди нас, величавая, гордая, светлая и уже при жизни бессмертная", - это слова Чуковского, потрясенного смертью Ахматовой.

И никогда Ахматова не ответила горечью своей стране и народу. Напротив, ее высокая суть диктовала ей еще большую, горшую любовь и веру. Глубоко сознавая силу искусства, Ахматова избрала путь высокой классики и создала неповторимый поэтический мир, так обогативший русскую и мировую литературу. Над своей самой глубокой и значительной "Поэмой без героя" Ахматова работала 22 года, и, наверно, понадобятся многие годы, чтобы разгадать эту поэму со всей глубиной ее символов.
Когда Италия наградила ее высокой литературной премией, а Англия избрала ее в свою Академию, то это была дань прекрасной поэзии Ахматовой и, конечно же, этой удивительно достойной, честной жизни.
Неколебимая вера Ахматовой в силу слова, единственность слова воздалась ей сторицей.

[COLOR=darkblue] [SIZE=+1]Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово,
Всего прочнее на земле - печаль
И долговечней - царственное слово.[/SIZE][/COLOR]

[B]Ахматова и Модильяни[/B]

Тяжела ты, любовная память!
Мне в дыму твоем петь и гореть,
А другим — это только пламя,
Чтоб остывшую душу греть.
[B]А. Ахматова [/B]

Они провели вместе незабываемых три месяца. Спустя много лет она рассказывала самым близким, что молодой человек был так беден, что не мог ее никуда пригласить и просто водил гулять по городу. В крохотной комнатке художника Ахматова позировала ему. В тот сезон Амадео написал более десяти ее портретов, которые после, якобы, сгорели во время пожара. Однако до сих пор многие искусствоведы уверяют, что Ахматова просто скрыла их, не желая показать миру, так как портреты могли рассказать всю правду об их страстных отношениях... Лишь много лет спустя, среди рисунков итальянского художника, были найдены два портрета обнаженной женщины, в которых явно угадывалось сходство натурщицы со знаменитой русской поэтессой.

Романс на стихи Анны Ахматовой "Приходи на меня посмотреть... "

[COLOR=darkblue]http://www.youtube.com/watch?v=nfMPF2Y0-_0&feature=related[/COLOR]

***

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,--
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие -- поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.